Михаил Тимофти - Автобиографическая книга - Исповедь
Моей первой учительницей по общему фортепиано - была пожилая женщина невысокого роста, рыжеволосая, по фамилии Гольденфун. Она была очень добрая и спокойная. Терпеливо объясняла, как держать руку на клавиатуре, ставила каждый палец и постоянно считала. Иногда, угощала меня вкусным бутербродом или конфетой. Помню, как-то, к ней пришла ее дочь и вызвала из класса в коридор. Там они о чем-то резко разговаривали, потом учительница зашла в класс и тихо заплакала. Мне было ее очень жалко.
Потом, с 9 класса, по общему ф-но у меня уже была другая учительница, по фамилии Галантер. Эта была полной противоположностью первой. Ее внешний вид, характер, походка, манера разговаривать – полностью соответствовали ее фамилии. Она была аристократкой с большой буквы. Красавицей.
Я всегда приходил к ней на урок раньше времени и сосредоточенно ждал ее. Она входила в класс с одним и тем же вопросом:
- Почему на лице опять двенадцать часов ночи? Веселей, начнем урок.
На протяжении всего времени похорон отца, мама была сосредоточенной, не выронила ни одну слезинку. Что это было – большая сила воли, умение скрыть свои чувства, нежелание показать свою слабость?! Когда везли в катафалке отца на кладбище, я запомнил мамины слова, сказанные водителю:
- А он мне говорил, что я первая умру.
Только через два дня после похорон, ночью я услышал, как мама в своей маленькой комнате, рыдала в подушку. В этом рыдании было и отчаяние, и горе от потери любимого человека, голубых глаз которого, она больше не увидит.
Вызывали меня в военкомат - семь дней подряд, и все никак не могли решить, в какие все-таки войска меня определить. В последний, седьмой день, когда я пришел в военкомат, меня уже зачислили в полуторатысячный эшелон на Ленинград. Я с трудом отпросился домой, чтобы попрощаться с мамой и взять вещи.
Когда прибежал домой, мама сидела за столом у окна и плакала. Она думала, что я уже уехал не попрощавшись. Я обнял ее, нежно поцеловал, и она успокоилась. Это осталось в моей памяти на всю жизнь – сидящая у окна мама в слезах.
Фильм назывался “Песни мои”. Вся работа над съемками этого фильма – была праздником. Большим удовольствием было работать с этими людьми. Виктор Танмошан, по моей просьбе, мгновенно менял рисунок танца, как было композиционно удобно для съемки. Оператор, Секриеру, находил подходящий ракурс для той или иной сцены. А Вероника Михай - никогда не капризничала, сколько бы дублей не приходилось снимать. Да и ансамбль “Мэрцишор”, оказался талантливым и трудоспособным коллективом.
В начале моей деятельности в оперном театре, мне довелось поработать с Марией Биешу, над спектаклем “Адриана Лекуврер”. Этот спектакль был поставлен приглашенным режиссером, а мне пришлось его дорабатывать. Перед первой репетицией с Марией Биешу, я немного волновался. Все-таки репетировать с прославленной солисткой очень ответственно, неизвестно как она будет реагировать на некоторые мои задачи, которые я буду ставить. Но все прошло очень удачно – все мои предложения Биешу выполняла точно и безоговорочно. Оказалось, работать с певицей такого высокого уровня, очень легко и приятно.
И еще, запомнился случай на этом спектакле, на фестивале. Мария Лукьяновна провела две сцены из первого акта, и костюмерша увела ее переодеваться - для второго. В это время ее партнер на сцене поет фразу - “Адриана, Адриана…”, но никто не выходит на сцену! Дирижер остановил оркестр… В зале тишина… Я бросился в гримерную. Там – Биешу полураздетая!
- На сцену, быстро! – крикнул я Марии Лукьяновне, - Убью!!! – пригрозил я костюмерше.
В мгновение ока, Биешу была на сцене, одетая, и спектакль продолжился. Это костюмерша ошиблась – раньше времени увела солистку переодеваться. В таких случаях, когда у артиста много переодеваний, необходимо делать список.
Неожиданно для меня, в антракте, Мария Лукьяновна подошла ко мне и извинилась за произошедшее.
Хочу отметить, что гастроли полезны для коллектива не только потому, что отрабатывается актерское мастерство, играя спектакли каждый день, и поддерживается вокальная форма солиста, но и человек, как личность, раскрывается с разных сторон. Ведь когда мы дома, мы общаемся только когда встречаемся в театре, потом - расходимся по домам. А на гастролях - мы круглые сутки находимся рядом, и имеем возможность узнать своих коллег поближе.
В основном, у нас в театре, очень хорошие люди – отзывчивые, добрые, готовые выручить, прийти на помощь в трудную минуту, или просто поддержать хорошим советом. Таким, одним из многих, был солист театра Николай Ковалев, царствие ему небесное. Подружились мы с ним еще на премьере “Гадкого утенка”, в 1990 году. Он первый подошел ко мне на сцену, после спектакля, и поздравил с премьерой. С тех пор, мы часто общались, особенно на гастролях. Плодотворно поработал с ним над образом Цуниги, в опере “Кармен”. Он был талантливым актером, с богатым басовым тембром. Бывая на гастролях, в Испании и Великобритании, мы часто гуляли по городам, ознакомляясь с достопримечательностями. С Николаем всегда было интересно, он владел острым чувством юмора, которому можно было позавидовать. И что самое ценное – Николай Ковалев был самым лучшим, самым ярким Дедом Морозом в республике. Высокий, с бархатным басом, его Дед Мороз, очаровывал и детей, и взрослых. Когда в нашем театре проходили новогодние утренники, многие дети приходили по второму разу, только бы посмотреть на Деда Мороза.
Автобиографическая книга: Исповедь (АНОНС - отрывки из книги) все продолжения в одном месте.